Глава 4 Экономика

4.1 Социально-экономическая ситуация и диспропорции развития

Суммарный ВРП регионов по обе стороны от государственной границы России, рассчитанный исходя из паритета покупательной способности национальных валют (ППС), в 2013 году составил 2 810,3 млрд. долл. Страна с таким ВВП могла бы занять восьмую строку в рейтинге стран по объему экономики (после России и Бразилии). Огромный экономический потенциал российского пограничья гипотетически открывает большие возможности для кооперации и сотрудничества, однако существенным препятствием для этого является пространственная неравномерность развития.

Социально-экономическая ситуация в российском пограничье характеризуется, во-первых, хозяйственной периферийностью, как правило, соседство двух приграничных регионов разных стран можно охарактеризовать как соседство двух периферий, а во-вторых, заметными градиентами в достигнутом уровне развития. Эти черты наиболее ярко проявляются на «старых» унаследованных от СССР границах в Европейской части страны. Несмотря на сравнительно малый вклад приграничных регионов соседних стран ЕС в свою национальную экономику (в пределах 10-15% ВРП), достигнутый там уровень жизни и экономической эффективности значительно превышает аналогичные показатели с российской стороны, достигая на отдельных участках границы 5-7 раз. Даже Ленинградская область – один из наиболее развитых российских регионов, уступает периферийным регионам Финляндии. На сибирском и дальневосточном участках российской границы градиенты по многим показателям, напротив, складываются в пользу России (особенно по душевым доходам населения), но перевес невелик. Китайские провинции, несмотря на то, что в самом Китае они рассматриваются как депрессивные, стремительно догоняют дальневосточные регионы РФ по душевому ВРП и уже существенно превосходят их по душевым объемам промышленного и сельскохозяйственного производства.

ГРАДИЕНТЫ: душевые показатели ВРП

Для «нового» российского пограничья характерна иная ситуация, здесь большинство граничащих с РФ регионов отличаются значительным вкладом в национальные экономики: вклад приграничных областей Казахстана в ВРП страны приближается к 40%, Украины – до 2014 года составлял 24,3% (на текущий момент упал вдвое), Белоруссии – 27,5%, Эстонии – 21,3%, Грузии – около 30%. Хотя здесь социально-экономические градиенты выражены слабее, они все равно складываются в пользу России. Например, регионы Северного Кавказа по душевому ВРП превышают соседние регионы Грузии в 1,5-2,5 раза, а по объему промышленного производства в 5-7 раз. Статистический анализ подтверждается результатами геоинформационного мониторинга. Контрастность хозяйственной освоенности постсоветских участков пограничья не так велика, как на старых границах. Вместе с тем, в новом приграничье отчетливо прослеживается тенденция к «развороту» экономики приграничных регионов от границ внутрь своих стран.

4.1.1 Типология регионов российского пограничья в зависимости от структуры экономики и достигнутого уровня социально-экономического развития

В российском пограничье выделяется девять типов региональных экономик в зависимости от вклада, который вносят в ВРП ее аграрный, индустриальный и сервисный сектора. Большинство приграничных регионов располагает всеми видами экономической деятельности и характеризуется промежуточными типами экономики. Ключевой тенденцией, характеризующей экономические процессы в этой обширной полосе регионов, является деиндустриализация, которая во многих случаях привела к упрощению структуры хозяйства по обе стороны границы и усилению периферийности их экономического положения. Структурное равновесие между регионами-соседями, по-прежнему, сохраняется на белорусском и казахстанском участках границы, где в советские годы экономические связи между предприятиями была наиболее тесными. На «старых» границах деиндустриализация наблюдается как с российской, так и с европейской стороны. Но, если для европейских регионов она связана с постиндустриальной трансформацией хозяйства, то в российском пограничье идет скорее процесс ре-индустриализации, создания ОЭЗ, размещения предприятий импортозамещения в сфере машиностроения и автомобилестроения. В китайском приграничье происходит интенсивное наращивание индустриального потенциала. Заметные структурные сдвиги происходят и в экономике монгольского приграничья. В целом асинхронность структурных сдвигов в экономиках соседних стран заметно снижает заинтересованность друг в друге и потенциал приграничного сотрудничества.

4.2 Структурные особенности экономики и сдвиги

Характер экономики приграничья, скорость и основные направления ее изменений во многом объясняют причины трансграничных социально-экономических различий. Этот, казалось бы, очевидное утверждение не так легко проверить на практике. Во-первых, между странами существуют значительные расхождения в подходах к ведению статистического учета. Одни и те же виды экономической деятельности могут включаться в разные отрасли хозяйства, и необходимо привлекать дополнительные данные о работе каждого из секторов экономики. Во-вторых, во всех странах серьезной проблемой остается недоучет экономической деятельности домохозяйств и неформальной экономики, что существенно искажает реальную картину хозяйственной деятельности. Если следовать статистике, то во многих национальных республиках РФ дотации и субвенции федерального бюджета составляют львиную долю финансовых поступлений. Например, в Республике Тыва, где доля услуг в экономике составляет почти 80%, около половины ВРП приходится на бюджетно-финансируемые отрасли – здравоохранение, образование, государственное управление и пр. В республиках Северного Кавказа этот показатель находится на уровне 40-60%, при этом доля неучитываемых средств, работающих в неформальной экономики, по оценкам экспертов равна или даже превосходит бюджетные вливания.

КАРТА: Внутренний региональный продукт, 2016 г.

ГРАДИЕНТЫ: Внутренний региональный продукт, 2016 г.

Рис. 4.1: Типология регионов по соотношению ВРП с регионами-соседями

Среди общих тенденций, характерных для всей полосы российского пограничья, можно назвать масштабное сокращение объемов промышленного производства. Социально-экономические и политические трансформации, разрыв производственных связей привели к «деиндустриализации» отраслевой структуры экономики регионов и росту доли услуг. Однако этот тренд свидетельствовал скорее о глубоком экономическом кризисе и использовании традиционных способов выживания населения, нежели об инновационном и постиндустриальном развитии. «Сервисный крен» такого рода произошел во многих регионах Северо-Запада РФ, Южного и Северного Кавказа. Сходные процессы, хотя и в иных масштабах, происходили в приграничных воеводствах Польши и районах Финляндии, экономика которых зависела от промышленной кооперации с СССР.

На западном участке границы индустриальную структуру экономики сохранили в основном приграничные регионы Белоруссии, промышленность которых ориентирована на российский рынок, а также Курская и Белгородская области, совмещающие сырьевую специализацию (добыча железной руды и производство железорудного концентрата) с перерабатывающими отраслями промышленности (черной металлургией, пищевой промышленностью и электроэнергетикой). На российско-казахстанской границе индустриально-развитые регионы также имеют ресурсную специализацию. Исключение составляет Самарская область с развитым машиностроением и обрабатывающей промышленностью. Такие регионы резко выделяются по душевым показателям промышленного производства, отличающих их от приграничных регионов сопредельных стран. Некоторые из них сумели не только сохранить, но и модернизировать свой промышленный потенциал. Хотя новые предприятия появились практически везде, в Ленинградской и Калининградской областях они стали свидетельством качественных сдвигов в экономики. «Новая индустриализация» повлекла за собой и развитие остальных секторов экономики.

Несмотря на дезинтеграционных процессы, значительно углубившиеся за прошедшие постсоветские годы, «новое» российское пограничье по-прежнему имеет наибольший потенциал развития производственных связей, унаследованный от советского времени. Так, для российско-казахстанской границы особую важность имеет сотрудничество в области транспортировки и переработки нефти и газа, поставок электроэнергии и угля. В Казахстане до последнего времени почти половину общего объема сырья, поступающего для нефтепереработки, составляли поставки из РФ. Один из крупнейших в стране Павлодарский НПЗ полностью ориентирован на переработку Западно-Сибирской нефти. В свою очередь значительная часть казахстанского газа, добываемого на Карачаганакском месторождении, перерабатывается на заводе в Оренбурге. На российско-белорусском и российско-украинском сегменте границы исторически наибольшее развитие получила кооперация в машиностроении. Однако если в российско-белорусском пограничье сохраняется определенный потенциал восстановления глубоких кооперационных связей, то на российско-украинской границе такие возможности практически отсутствуют в силу политических причин.

Для российско-китайского пограничья были характерны разнонаправленные процессы. Спад производства на российском Дальнем Востоке, и его рост в северо-восточных провинциях Китая. Приграничные с Россией районы, которые в начале ХХ века лидировали
в китайской экономике, к концу века оказались в глубоком кризисе, из которого они сейчас выходят. Тем не менее, именно на них приходится от 40 до 56% объема ВРП провинций Хэйлунцзян, Цзилинь, Внутренней Монголии и Синьцзян-Уйгурского АР.

4.2.1 Сельское хозяйство

В российском пограничье сравнительно мало чисто аграрных регионов, к ним можно отнести только приграничные регионы Монголии, стран Южного Кавказа, отдельные районы республик российского Северного Кавказа и Юга Сибири. Вместе с тем, аграрный или аграрно-сервисный характер экономики приграничья зачастую не означает не только высокого уровня развития сельскохозяйственного производства, но и заметного участия региона в межрайонном обмене продукцией. Об уровне развития и интенсивности сельского хозяйства в какой-то степени позволяют судить объемы душевого сельскохозяйственного производства и показатели урожайности зерновых.

Аналитические возможности обоих показателей для территории российского пограничья – ограничены. Это определяется, во-первых, разнообразием агроклиматических и почвенных ресурсов – основы развития растениеводства, во-вторых, социально-экономическими условиями, включая освоенность и заселенность территории, обеспеченность трудовыми ресурсами. Помимо этого, на развитие сельского хозяйства влияют цены и специфика внутреннего спроса, близость рынков сбыта, проводимая аграрная политика, и пр. Так, перевес большинства российских приграничных регионов над казахстанскими и украинских над российскими в основном определяется лучшими почвенно-климатическими условиями, а не различиями в агротехнике. На российско-казахстанской границе большое значение имеет также и наличие трудовых ресурсов в селе: депопуляционные процессы затронули российские регионы в меньшей степени. Наибольшими контрастами отличается российско-китайский сегмент границы, где развитию сельскохозяйственного производства в китайских регионах и его зерновой специализации благоприятствуют как более благоприятные природно-климатические условия, так и наличие значительных трудовых резервов сельского населения.

4.2.2 Инвестиции

Инвестиции – один из ключевых факторов, определяющий экономическое развитие и его динамику. Большинство приграничных регионов, как России, так и сопредельных странах, отличаются низкой нормой инвестирования, что не позволяет ожидать значительных структурных изменений их экономики.

В постсоветские годы наиболее инвестиционно привлекательными были экспортно-ориентированные сырьевые приграничные регионы. Наибольшие абсолютные и душевые показатели объема инвестиций (более 5000 долл. США на чел. в год) были характерны для Тюменской, Атырауская и Западно-Казахстанская областей. На втором месте стояли регионы «новой индустриализации»: Ленинградская область, все регионы Северо-Восточного и Западного Китая, а также регионы, в которых государственные компании реализует масштабные инвестиционные программы – Амурская область, Хабаровский и Краснодарский край. Высокие душевые показатели инвестиций характерны для приграничных регионов Финляндии и Норвегии (от 7 тыс. долл. и выше), но чем ближе к границе, тем ниже становятся цифры, снижаясь до 6 тыс. долл.

Важно отметить, что высокие душевые объемы инвестиций не всегда отражают столь же быстрый рост качества жизни населения. Так, наиболее высокая норма инвестирования характерна для приграничных провинций Северо-Восточного и Западного Китая, где огромные средства направляются на развитие транспортной инфраструктуры, промышленное и жилищное строительство. В соответствие со специальной Программой по возрождению районов Северо-Востока Китая к началу 2020 г. должна произойти коренная перестройка экономики данных провинций, но пока этого не произошло. В Монголии круг инвестиционных проектов гораздо уже: основная их часть связана с развитием горнодобывающих производств. Высокие показатели нормы инвестирования также имеют приграничные регионы Белоруссии, где основные вложения осуществляются в обрабатывающую промышленность.

В российских приграничных регионах крупные сдвиги связаны с ограниченным числом крупных инвестиционным проектов. В Астраханской и Тюменской областях – с нефтегазовым комплексом и развитием транспортной инфраструктуры, в Воронежской – с развитием атомной генерации на Нововоронежской АЭС-2, в Краснодарском крае – с вложениями в олимпийские объекты и развитием транспортной инфраструктуры. В Ленинградской области структура инвестиций более диверсифицирована: помимо строительства новой атомной электростанции, инвестиции направлялись в обрабатывающую промышленность и развитие транспортной инфраструктуры. В приграничных регионах юга Сибири крупные инвестиции осуществляются в рамках государственных программ и проектов. Сюда относится и создание космодрома в Амурской области, строительство железной дороги Кызыл-Курагино в Республике Тыва, создание и реконструкция объектов туристской и транспортной инфраструктуры в Республике Алтай.

КАРТА: Промышленное производство, 2016 г.

КАРТА: Инвестиции в основной капитал, 2016 г.

КАРТА: Объем сельскохозяйственного производства, 2009 г.

КАРТА: Объем сельскохозяйственного производства, 2016 г.

КАРТА: Средняя урожайность зерновых культур, 2009-2016 г.

Рис. 4.2: Основные структурные типы валового регионального продукта

4.3 Хозяйственная освоенность территории

Оценка территориальных контрастов и диспропорций в уровне развития приграничных районов России и соседних стран было проведена на примере пяти кейсов на различных участках “старых” и “новых” российских границ, расположенных в различных природных, исторических и социальных условиях: а) с Финляндией; б) с Эстонией и Латвией; в) с Белоруссией и Украиной, г) с Казахстаном и е) с Китаем. Визуальное и автоматизированное дешифрирование космических снимков 2010-2014 гг. в совокупности с анализом базовых пространственных данных (топографические карты масштаба 1:200000 и 1:100000 на зону в 50 км по обе стороны границы, актуализированные по информации сервиса Open Street Map) позволили создать карты динамики землепользования по обе стороны российских границ (обрабатываемых и заброшенных пахотных земель, ареалов вырубок и пр.), а также карты плотности дорожной сети и населенных пунктов.

Российско-финское пограничье в целом - это территория с низкой плотностью населения и редкой сетью населенных пунктов. Тем не менее, на финской стороне плотность поселений значительно ниже (рис. 1), за исключением районов Лаппеенранта (около 72000 жителей), Иматра и Йоэнсуу. Более высокая плотность поселений с российской стороны, является результатом советской политики, которая состояла в развитии самодостаточных постоянных поселений в условиях Крайнего Севера, вместо освоения и эксплуатации природных ресурсов вахтовым методом.

Несмотря на более плотную сеть населенных пунктов, плотность дорог на российской стороне несравненно реже даже в более населенной южной части (рис. 2). Только близкие окраины Санкт-Петербурга могут конкурировать в этом отношении с южными провинциями Финляндии. Дорожная сеть в финских приграничных районах имеет другую структуру: она непрерывна и не делится на ряд отдельных «деревьев» в глубине территории страны, связанных с основной осью коммуникаций. Постсоветская Россия не избавилась от фундаментальной проблемы, унаследованной от прошлого – слабой инфраструктуры.

Контрасты в области землепользования также значительны и частично вызваны разной доступностью инфраструктуры (рис. 3). С российской стороны, места вырубок гораздо более территориально сконцентрированы из-за нехватки дорог и неравномерности их сети. Более широкое распространение рубок ухода в России затрудняется экономическими причинами, в частности, низкой производительностью, недостаточными мощностями по переработке древесины и ее низкой глубины, а также банкротством некоторых целлюлозно-бумажных комбинатов (ЦБК) в 1990-е годы. В начале 2000-х годов вырубка лесов концентрировалась в районах, близких к существующим деревообрабатывающим заводам и в целом к южной части границы с Финляндией, одним из основных направлений российского экспорта круглого леса.

Территориальная структура лесного хозяйства на российской стороне сильно зависит от близости финских ЦБК и границы. Лесное хозяйство Республики Карелия работает в основном на финский рынок. Доля России в финском импорте древесины превышает 70%. Кроме того, цена на сырье в Финляндии значительно выше, поэтому российским производителям выгоднее экспортировать карельский лес за границу, чем поставлять его на местные фабрики. Сотрудничество с финскими партнерами носит ассиметричный характер и противоречит интересам приграничных регионов России, так как лес продается «на корню», а Карелия получает лишь небольшую так называемую «попенную плату» от 6 до 11 долларов США за кубометр древесины. В свою очередь финским лесозаготовительным предприятиям, использующим своих лесорубов, выгодно проводить вырубки здесь, а не во «внутренних» районах Карелии, экономя на транспортных издержках. В Финляндии более рациональная организация лесного хозяйства и его более эффективный контроль со стороны государства в сочетании с высокой плотностью дорожной сети дает возможность обеспечить равномерное распределение мест вырубок по территории. В связи с этим на финской территории преобладают рубки ухода, которые охватывают более 300 тыс. га леса, что существенно больше, чем в Карелии (50 тыс. га).

Различия в характере рубок также объясняются различными нормами. Установленные российским законодательством водоохранные зоны для рек в России, составляют 50–200 м, для озер — 50, в Финляндии же обозначены лишь общие рекомендованные значения — 10–20 м. На картах видно, что рубки на российской стороне практически не ведутся в водоохранных зонах, в то время как в Финляндии проведение рубок по побережьям рек и озер возможно.

В российской Карелии строго запрещены были вырубки и в пограничной зоне. Однако в 1995 г. Правительство РФ разрешило вырубки до миллиона кубометров леса в год в двухкилометровой приграничной полосе. С этого момента во многих местах вдоль границы (Калевальский, Сортавальский районы, Костомукшский городской округ) лес активно вырубается и вывозится через границу. Однако в целом лес в 2-х километровой зоне от границы пока еще в меньшей степени подвергается вырубкам. В непосредственной близости от Санкт-Петербурга, особенно на побережье Ладожского озера, вырубка лесов было вызвана также строительством дач.

На границе с Эстонией и Латвией контрасты более заметны. Более высокая концентрация населенных пунктов на эстонской стороне вокруг Выру связана с сохранением традиционной мелко селённой хуторской системы расселения в странах Балтии, в то время как в российском приграничье она сильно пострадала от советской коллективизации. Плотность автодорог в эстонском приграничье заметно выше, чем в российском и латвийском, максимальны градиенты на участке Ивангород – Нарва, Печоры – Выру.

Как и в Финляндии, в странах Балтии также широко распространены рубки ухода и санитарные рубки. В Латвии интенсивность рубок ухода за последние 20 лет возросла в среднем на 34,4 %. Контролируемое лесопользование в Прибалтике обеспечивает более равномерное распределение вырубок по сравнению с приграничными регионами России.

В то же время в 2000 г. доля заброшенных сельхозугодий здесь была значительно выше, чем с российской стороны (рис. 4). После распада Советского Союза и приватизации агропромышленного комплекса к 2005 г. в Латвии были наиболее высокие показатели степени консервации земель в Европе (27,6%). При этом качество сельскохозяйственных земель далеко не всегда являлось определяющим фактором для их консервации. В Латвии и Эстонии часто заброшенными становились земли среднего или даже хорошего качества из-за проблем с правом собственности, недостаточного размера участков, плохого расположения и т.д. Тем не менее, к 2010 г. сельское хозяйство адаптировалось к новым условиям: часть залежей была вновь введена в эксплуатацию. Наоборот, в соседней Псковской области, одной из самых бедных в России, степень консервации земель заметно выросла к 2014 г. в результате депопуляции, недостатка человеческого капитала и низкой производительности сельского хозяйства.

Контрасты в пограничье с Белоруссией и Украиной определяются системой расселения и центр-периферийными структурами. В свою очередь, они связаны с природными условиями – расположением водосборных бассейнов, гидрографией и т.д.

Российско-белорусский участок характеризуется большей плотностью населенных пунктов, чем российско-украинский, при этом поселения в лесной зоне отличаются меньшим размеров. Она также выше в непосредственной близости от крупных городов и вдоль главной оси коммуникаций: Санкт-Петербург - Невель - Витебск - Орша - Киев - Одесса и Москва - Смоленск - Орша - Минск - Варшава. Заметны предпосылки для формирования агломерацию между Харьковом, вторым по величине городом Украины с населением более 1,5 миллиона человек, и Белгородом, центром успешного российского региона России, расположенными менее чем в 70 км друг от друга. К сожалению, эта перспектива откладывается на неопределенное время из-за политического конфликта.

В северной части приграничья с Украиной плотность поселений как правило выше на российской стороне, что отражает более высокую производительность сельского хозяйства и более высокие доходы. Этому соответствует и плотность дорог. Она выше на российской стороне и вблизи крупных городов - Харькова, Полоцка, Сум и Орши.

Особых изменений в землепользовании на белорусской и украинской стороне в период с 2000 по 2010 гг. не происходило, в то время как на российской стороне доля заброшенных пахотных земель увеличилась, особенно в районах, расположенных в удалении от больших городов, а также в районах с менее благоприятными почвенными и другими природными условиями. Изменение площади пахотных земель не связана напрямую с производительностью сельского хозяйства. Их сокращение на российской стороне (Смоленская область) находится в резком контрасте с Белоруссией и является результатом быстрого и продолжительного обезлюдевания, упадка сельской местности и депрессивного состояния большинства нечерноземных регионов. Это показывает, что состояние сельских территорий в первую очередь зависит от человеческого капитала и социальных условий в целом, а не только от агроклиматического потенциала. С белорусской стороны, в тех же природных условиях земли оказываются более плодородными, а сельское хозяйство более продуктивным.

В то же время, несмотря на снижение площади пахотных земель, Белгородская область является одним из ведущих сельскохозяйственных регионов России: она занимает первое место по производству свинины и курицы, второе - по урожайности зерновых в стране. Эффективности сельскохозяйственного производства в расчете на гектар в области значительно выше чем в соседних регионах Украины.

Русско-казахстанское пограничье гораздо слабее населено, чем западные приграничные регионы. Здесь почти нет населенных пунктов в пределах 50 км приграничной полосы, расположенной в засушливых и полупустынных районах. Главная железная дорога между Центральной Россией, Средним Поволжьем (Саратов) и Центральной Азией (Ташкент) соединяет все важные города по обе стороны границы и пересекает ее дважды. Такая же картина характерна и для других частей границы: две ветви Транссибирской железной дороги (они сливаются под Новосибирском) проходят по территории Казахстана через Петропавловск, но тем не менее принадлежат государственной компании «Российские железные дороги». Наоборот, длинный участок на территории России, проходящий через Илецк (Оренбургская область), находится в ведении казахстанской компании «Казахстан Темир Жолы», и пассажиры вынуждены проходить паспортный контроль, хотя станция не находится на границе. Во времена Российской империи железные дороги были построены так, чтобы соединить населенные пункты вдоль внутренней границы, которая разделяла собственно российские регионы от территории кочующих казахов.

Плотность поселений чаще всего выше на российской стороне, за исключением окрестностей Уральска, Рудного и других крупных городов Казахстана. Это объясняется историческими причинами. Административная граница между российскими регионами и казахскими территориями представляет собой типичный фронтир, который постепенно сдвигался на юг. Ее расположение обозначено линиями поселений, которые были основаны преимущественно казаками или этнически смешанным населением как крепости или укрепления. Первые линии, протянувшиеся вдоль рек, были созданы в 18-м веке, их части были связаны земными валами, рвами, частоколом и т.д. Эти линии защищали русские земли от набегов кочевников и служили основой для колонизации земель русскими или украинскими казаками, или русскими крестьянами, бежавших от крепостного права, а также другими народами (христианизированные татары и т.д.). По соображениям безопасности и для предотвращения контрабанды этим спонтанным мигрантам было разрешено поселение не ближе чем в 40 км от границы. Это правило объясняет линейный рисунок поселений. Со временем укрепления утратили свою защитную функцию, а новые линии появились к югу от них.

Плотность дорог также выше на российской стороне; в некоторых районах Западного Казахстана дороги практически полностью отсутствуют. Исключение составляют лишь окружение Уральска, бывшего центр колонизации с преимущественно русско-казацким и татарским населением, современного центра Западно-Казахстанской области, расположенного недалеко от границы, и другого регионального центра - Актобе. Газовое месторождение вблизи города Аксай на казахстанской стороне также можно выделить на карте по более высокой плотности дорог. Как это ни парадоксально, плотность населенных пунктов и дорог вдоль границы с Китаем в целом выше на российской стороне, хотя плотность населения здесь несравненно ниже: всего 4,6 человек на квадратный километр в еврейском автономной области, 1,6 - в Хабаровском крае и 11 - в Приморском крае, но 89 - в провинции Хэйлунцзян и 146 - в провинции Цзилинь. Такая картина объясняется тем, что наиболее важные китайские города расположены за пределами пограничной зоны в 50 км, в то время как в России население тяготеет к Транссибирской железной дороге вдоль границы. Российские сельские населенные пункты имеют меньшие размеры, чем на китайской стороне. Тем не менее, есть длинные участки границы, особенно в ее западной части, российского-китайского пограничья, где нет большой разницы по плотности населенных пунктов между российскими и китайскими районами.

Пространственная структура заброшенных и залежных пахотных земель значительно изменилась в период с 2000 по 2010 гг. В целом на российской стороне залежных земель больше. Сельскохозяйственное производство на Дальнем Востоке никогда полностью не обеспечивало местные нужды населения несмотря на депопуляцию в постсоветское время, в то время как соседние китайские провинции входят в число основных национальных производителей мяса, молока и зерновых культур. Площадь пахотных земель составляет около 5 млн га в провинции Цзилинь и 11 млн - в провинции Хэйлунцзян (что составляет около 15% пашни в Китае). Цзилинь является лидирующей провинцией по поголовью скота. Характерной особенностью сельского хозяйства в этой части страны является заметный вес крупных компаний в производстве мяса и молока.

На российской стороне, заметна концентрация и интенсивное использование пахотных земель в наиболее плодородных районах, в первую очередь в центральной части Амурской области, на равнине вокруг озера Ханка, к северу от города Уссурийска и в Приморском крае. В меньшей степени используются сельскохозяйственные «острова» в Дальневосточной тайге - в северной части, в периферийной и болотистой местности. В депопулирующей Еврейской автономной области большинство бывших пахотных земель больше не используются. В общей сложности, контрасты по разные стороны границы стали более заметными.

Районы массовой вырубки лесов расположены в основном на российской стороне, вытянувшись вдоль границы в основном в западной части пограничья (Амурская область). Леса, пригодные для заготовки древесины сосредоточены в более населенных и освоенных районах и в большинстве своем пройдены промышленными рубками.

Нелегальные рубки и торговля нелегальной древесиной больше всего распространены в приграничных районах. По оценкам экспертов WWF более половины объема древесины, поступающей из России в Китай, имеет нелегальное или сомнительное происхождение.

Такая ситуация вызвана целым рядом экономических, социальных и правовых факторов: кризисом лесоуправления, отсутствием достаточных мощностей по переработке древесины, низкой попенной платой, непрозрачностью отношений в лесном секторе, несовершенством законодательства и др. Слабый государственный контроль лесопользования и стремительно растущий спрос на древесину со стороны Китая ведут к деградации лесов, наиболее ценных для сохранения биологического разнообразия.

С китайской стороны, наоборот, государственная политика лесопользования стала строже. После наводнений 1998 г. вырубка леса вдоль главных рек и на северо-востоке страны запрещена на 50 лет. В результате, доля импорта во внутреннем потреблении древесины увеличилась с 10% в 2008 году до 49% в 2013 г. Китайское правительство планирует в дальнейшем отказаться от лезосаготовок в природных ласах и перейти на использование плантаций. Пока такая политика приводит к увеличению спроса на импорт древесины из России.

Использование данных дистанционного зондирования и пространственного анализа позволил “диагностировать” ситуацию на различных участках российской границы. Сочетание различных методов и данных не только дает новую информацию о качественных и количественных характеристиках различных границ, но и дает новое понимание процессов, лежащих в основе динамики границ. Это помогает оценить соотношение между контактными и барьерными функциями каждой пары границ. Дистанционное зондирование может также использоваться для мониторинга, например, трансграничных потоков и очередей в пунктах пропуска.

Исследование российских границ и динамики использования земель в 2000-2010 гг. выявило значительную фрагментацию пограничья на всех уровнях. Эти различия особенно сильны на “старых” границах, существующих с советских или даже имперских времен (случай Финляндии и Китая). На “новых” границах, разделяющих Россию и постсоветские государства, контрасты не так заметны и часто объясняются историческими причинами, территориальные структуры сформировались здесь задолго до преобразования административных границ в линии разделения между независимыми странами. Плотность населенных пунктов и дорог более инерционна, чем землепользование, в большей степени определяющееся государственной политикой и правовыми нормами в различных областях.

Границы продолжают формировать культурные ландшафты из-за асинхронности и асимметрии экономического и политического развития на разных сторонах. Изменение доли заброшенных пахотных земель в Эстонии и Латвии, с одной стороны, и России, с другой, показал, что только за одно десятилетие асинхронность экономических и социальных процессов заметно изменила картину. Другими словами, различные компоненты пограничных культурных ландшафтов имеют свои специфические пространственно-временные закономерности.

В России с ее чрезвычайно длинными границами и низкой плотностью населения “граница” часто становится синонимом “периферийной” и “изолированной” территории. Близость к границе и периферийное положение становятся взаимно усиливающими факторами. Они ускоряют отток экономически активного населения. Усиление трансграничных контрастов в значительной степени вызвано сильной депопуляцией отдаленных северных и восточных регионов России, в частности, вдоль границы с Финляндией и Китаем. В свою очередь, депопуляция приводит к переориентации экономики пограничья «внутрь» своих стран, особенно в регионах вдоль «новых» границ со странами Балтии, Беларуси и Украины, которые были еще недавно частью единого экономического пространства. Теневая экономика некоторых приграничных регионов соответствует общей тенденции к «сжатию» российского пространства, т.е. увеличению концентрации экономического потенциала страны и населения в столичных регионах и крупных городах.

Периферийное положение большинства приграничных районов, сокращение сельских населенных пунктов, дорожной сети и сельскохозяйственных земель, а также низкая доступность являются серьезным вызовом для регионального развития и приграничного сотрудничества. В восточной части России, разительные контрасты наблюдаются в области землепользования и плотности населения на противоположном берегу Амура, разделяющего Россию и Китай. На китайской стороне, пахотные земли занимают почти всю территорию в восточной и центральной частях провинции Хэйлунцзян, в то время как на русской стороне тайга до сих пор доминирует и населенные пункты встречаются редко. Но темпы обезлесения, стимулированные высоким спросом на древесину в Китае, растут, в первую очередь в приграничных районах.

Однако карты, составленные на основе данных дистанционного зондирования, показывают ряд относительно динамично развивающихся пар городов-близнецов, а также потенциальные области региональной интеграции и оси развития вдоль основных дорог. Приграничные взаимодействия в значительной степени сосредотачиваются вдоль нескольких основных дорог-осей коммуникаций и наиболее важных пунктов пропуска.